Срочно нужен гробовщик [Сборник] - Дороти Сейерс

Оба собеседника, возможно по чистой случайности, повернули головы и воззрились на висевший над камином портрет.

— Основатель? — спросил Кампьен.

— Внук основателя, мистер Джефферсон Клоф в возрасте тридцати семи лет.

— Еще жив?

— Нет. Портрет писан в 1863 году.

— Заметная фирма, а?

— Я бы этого не сказал. — В голосе послышалось легкое порицание. — Должен заметить, самые лучшие банки как раз отличаются отсутствием этого свойства.

Кампьен улыбнулся своей располагающей улыбкой.

— Вы ведь близко знакомы с семейством Палинодов?

Мистер Джеймс потер ладонью лоб.

— Черт возьми, — неожиданно сказал он. — Да, я знаю их с детства. Они ведь старые клиенты банка.

— Тогда давайте говорить как частные лица, не касаясь денег. Хорошо?

Лицо Генри Джеймса стало вместе и грустным и откровенно заинтригованным.

— Выбора у нас нет. А что вас, собственно, интересует?

Инспектор вздохнул и придвинул стул.

— А что может интересовать следствие? — сказал он. — Мисс Руфь Палинод была убита…

— Это официальная версия?

— Да, только, пожалуйста, не сообщайте прессе, пока не возобновится и не закончится дознание. Мы ведь из полиции, как вы догадываетесь.

В круглых, чуть встревоженных глазах появилась готовность вести разговор.

— Вы, конечно, хотите знать, давно ли я с ней знаком и когда видел в последний раз? Так вот, я знал ее еще в детстве, а в последний раз видел утром в один из дней роковой для нее недели. Мне трудно вспомнить, в какой именно, но думаю, это было как раз накануне того дня, когда она заболела. Она приходила ко мне сюда.

— По делу?

— Да.

— У нее был счет в вашем банке?

— В то время не было.

— Значит, счет был незадолго до того закрыт?

— Я не буду отвечать на ваш вопрос. — Он покраснел от возмущения. — Я же сказал вам, что не имею права говорить о денежных делах моих клиентов.

— Гонг! — проговорил Кампьен, сидевший в зеленом кожаном кресле. — Давайте вернемся к тем временам, когда вы были мальчиком. Где вы тогда жили?

— Здесь.

— В этом доме?

— Да. Пожалуй, надо было бы кое-что вам пояснить. Над этим кабинетом и конторскими помещениями находятся жилые комнаты. Мой отец был управляющим этого отделения банка. А я работал в главной конторе банка в Сити. После смерти отца я вернулся сюда и занял его место. Нас нельзя назвать крупным банком, мы обслуживаем частных клиентов. Многие пользуются нашими услугами на протяжении нескольких поколений.

— У банка много других отделений?

— Только пять. Главная контора — в Баттермаркете.

— Я полагаю, вы помните семейство Палинодов в лучшие для них времена?

— О да! — воскликнул он с таким жаром, что оба посетителя в удивлении вскинули на него глаза. Можно было подумать, трагедия в их семье касалась его лично. — В конюшнях тогда стояли прекрасные лошади. В доме было полно слуг. Торговцы на нашей улице процветали. Палиноды устраивали приемы, званые обеды, на столах — серебро, хрусталь… ну и все прочее, — он горестно махнул рукой, не находя слов.

— Канделябры? — с готовностью подсказал Люк.

— Вот именно, — благодарно подхватил он. — Профессор Палинод и отец были, можно сказать, друзьями. Я его очень хорошо помню — борода, цилиндр, брови — да-да, густые брови. Он любил сидеть в этом зеленом кресле, отнимая у отца массу времени, и это никого не волновало. Вся жизнь округи была сосредоточена вокруг Палинодов. Я, наверно, говорю сбивчиво, не так, как хотелось бы, но мне трудно найти верные слова. Прекрасное было время, и люди они были прекрасные! В церковь надевали меха, а какие бриллианты сверкали на миссис Палинод! Посмотрели бы вы на нее, когда она сидела в театральной ложе. А рождественские елки для таких счастливчиков, как я! Увидев по возвращении, что с этим семейством сталось, я просто не мог этому поверить. Для меня это был настоящий шок.

— Но они и сейчас очень милые люди.

— Да, это верно, и мы здесь по-прежнему благоговеем перед ними. Но вы бы видели их в то время, сэр!

— Возможно, Эдвард Палинод не имел деловой хватки отца?

— Да, — коротко ответил мистер Джеймс. — Возможно.

Наступило тягостное молчание.

— Мисс Джессика призналась мне, что получает в неделю меньше фунта, — заговорил Кампьен.

— Мисс Джессика! — Он всплеснул руками, но лицо его тут же приняло каменное выражение. — Я не вправе обсуждать этот вопрос.

— Ну, нет так нет. Когда же все-таки вы видели мисс Руфь в последний раз — за день до смерти? Вы уверены?

— Не совсем. Она зашла ко мне минут на пять. Попробую вспомнить. Будьте добры, подождите немного.

Он вышел из комнаты и почти тут же вернулся с человеком, который, судя по виду, вполне мог быть правой рукой мистера Джефферсона Клофа. Он был высок, худ и так стар, что кожа на его совершенно лысой голове как будто срослась с черепом. На обвисшей коже лица в самых неожиданных местах топорщились редкие белые волоски, а самой запоминающейся чертой была раздутая нижняя губа, чуть не с куриное яйцо. Тем не менее слезящиеся глаза смотрели весьма проницательно. Когда ему представили посетителей, он не выказал ни малейшего удивления.

— Она приходила не утром, а днем, за день до смерти, а может, и в тот же самый день. — Голос у него был резкий и безапелляционный. — Да, она была днем.

— По-моему, вы ошибаетесь, мистер Конгрив, — сказал управляющий, возвысив голос. — Мне кажется, накануне утром.

— Нет, — сказал он с непоколебимой уверенностью и даже упрямством очень старого человека. — Не утром, а днем.

— Мисс Руфь почувствовала себя плохо перед обедом и умерла в два часа пополудни, — примирительно сказал Чарли Люк.

Старик посмотрел на него в упор, а мистер Джеймс повторил сказанное, только еще громче.

— Все это выдумки, — убежденно сказал мистер Конгрив. — Я точно знаю, она приходила днем. Я еще посмотрел на нее и подумал: как же изменилась мода. Это было днем, в день ее смерти. Причем она была совершенно здорова.

Мистер Джеймс виновато взглянул на Кампьена.

— Я не сомневаюсь, что она приходила утром в один из дней той самой недели. Абсолютно в этом уверен.

Толстые отвислые губы старика сложились в снисходительную улыбку.

— Вы всегда хотите, чтобы все было по-вашему, мистер Джеймс, только по-вашему. Бедная женщина, ей теперь все равно, она мертва. Но это было днем. Если я больше вам не нужен, джентльмены, я, пожалуй, пойду.

Инспектор проводил его глазами до двери и энергично потер подбородок.

— Да-а, вряд ли можно выставлять его в качестве свидетеля, — сказал он. — А кто-нибудь еще из служащих не мог бы дать показания о времени прихода сюда мисс Палинод?

Маленький элегантный мистер Джеймс имел такой смущенный вид, что незваные посетители вполне могли бы истолковать его смущение превратно.

— К сожалению, нет, — наконец сказал он. — Я уже думал об этом; мисс Уэбб, помню, тогда простудилась и несколько дней была дома. Нам с Конгривом пришлось управляться одним. — Он слегка покраснел. — Вы, наверно, подумали, что у нас не хватает служащих. Но это действительно так. В наше время почти невозможно найти работников, подходящих по всем статьям. Но могу вас заверить, было время, когда у меня в конторе работало четырнадцать клерков и мы выполняли куда больше операций.

Кампьену вдруг почудилось, что банк Клофа сокращается в размерах прямо у него на глазах — очень неприятное ощущение.

— Ну что же, будем считать, что она приходила к вам утром, накануне своей смерти, — сказал он. — Она действительно была в добром здравии?

— Нет-нет, совсем напротив, — сказал мистер Джеймс, слегка нервничая. — Я еще подумал, что она, верно, очень больна. Видите ли, она была женщиной нервной, властной, не знающей меры в своих желаниях. И когда я услышал на другой день, что с ней случился удар, — да, я убежден, это было именно на другой день, — я нисколько не удивился.

— Вы не усомнились в диагнозе?

— Нет, мне даже в голову не пришло. Доктор Смит — человек добросовестный, с прекрасной репутацией. Услышав о ее смерти, я подумал: «Ничего удивительного. К тому же одной заботой у Палинодов теперь будет меньше». — Сказав эти слова, он как-то дернулся, и от лица его отлила кровь. — Мне не нужно было видеться с вами. Я это знал. Знал с самого начала.

— Почему же, — возразил Кампьен. — Разумеется, я могу допустить, что мисс Руфь была не подарок. Родственники часто действуют друг другу на нервы. Но при всех обстоятельствах они редко прибегают, так сказать, к крайним мерам.

Управляющий был, видимо, благодарен за поддержку.

— Да, да, — сказал он фальшивым тоном. — Именно это я имел в виду. Я вдруг испугался, что вы поймете меня превратно.